CROWKILLER: хобби или болезнь?

[Тень]

CROWKILLER: хобби или болезнь?

В магазине "Охотник" покупателей было немного: двое рыбаков, подбирающих снасти для предстоящей рыбалки и невысокого роста, худой мужчина лет сорока–сорока пяти, который спрашивал какие-то дорогие пульки для пневматического оружия. Продавец ответил отрицательно. Тогда мужчина попросил дать ему обыкновенных. Убрав пульки в карман коричневой куртки, мужчина направился к выходу. Около магазина, прямо на проспекте, стоял новенький "фольксваген".

- Извините за нескромный вопрос, но для чего Вам были нужны дорогие пульки: Вы увлекаетесь стрельбой? – в это время мужчина уже открывал дверцу своей машины. Он ничего не ответил и собрался уезжать. Но потом, видимо передумав, заглушил мотор: - Я стреляю по воронам. Чем качественнее пулька, тем точнее выстрел. Мой принцип: я никогда не стреляю дважды в одну и ту же мишень. Но я не люблю промахиваться. Поэтому стараюсь использовать только хорошие пульки.

- А зачем Вы стреляете по воронам?

- Если интересно, могу рассказать, - он помолчал немного, потом добавил, - и показать...

От такого интригующего предложения трудно было отказаться, но "бережёного Бог бережёт": - А Вы только по воронам стреляете?

Мужчина, очевидно, понял, что его подозревают в каких-то отклонениях от нормы, улыбнулся: - Нет, я не убийца и не маньяк. Просто надоело всё держать в себе. Скрывать. Хотите, поговорим. Нет, тогда я поехал.

Фольксваген (цвета "мокрый асфальт") бесшумно заработал, аккуратно захлопнулись дверцы; переехав по мосту через Волгу, начали разговор.

Оказалось, что незнакомец, он представился Борисом, причисляет себя к продвинутым кроукиллерам.


(По данным центра защиты животных "Вита", кроукиллеры (от английского "crowkillers" - "убийцы ворон") как массовое движение городских охотников за пернатыми сформировалось в 2005 году. В Москве, например, ведут отстрел, как минимум, несколько сотен вороньих убийц.
В основном охотой за пернатой живностью занимаются обеспеченные люди, стреляя из окон автомобилей.
Средний кроукиллер убивает за удачный выезд десятки птиц, трупы ворон нередко распинают на деревьях.
Стрельба ведется и на мусорных свалках, и во дворах, и даже вблизи детских площадок. Примеч. автора).


Мы въехали на машине в Петровский парк. К слову, в Петровский парк теперь спокойно на машине можно заезжать: никому никакого дела, нет ни запрещающих знаков, ни людей, следящих за порядком.

Свернули с центральной аллеи. Несколько минут сидели молча. Потом Борис вышел из машины, достал из багажника необычную винтовку: - Приклад из бука, скорость вылета пули – 290 м/с, стоимость – 65 тыс. рублей, - он по дружески похлопал оружие, - Мой единственный друг. Жена ушла. Друзья – только по коммерции: пока я успешен, они друзья. Но я ни на одного из них не могу положиться, как на моего стального друга. Этот – никогда не подведет. Оптический прицел, попасть в спичечный коробок с 50 метров – не проблема.

- Что ты можешь о себе рассказать?

Но Борис не ответил. Он смотрел куда-то вверх. Рычагом взвел пружину, вынул из бардачка баночку с гладкими пульками, плавно опустилось стекло, щелкнул предохранитель.

Ворона упала в кусты бесшумно, даже не успев понять, что произошло. Борис облегченно вздохнул: - В шею попал, вот и замолчала сразу. Некоторые орут, как потерпевшие.

- Можно Вас попросить об одной вещи?

- Конечно.

- Давайте лучше поговорим.
Суть Вашего хобби понятна: убийство ворон из хорошего оружия, стреляющего качественными пульками.
Вообще, имеет ли смысл такой разговор?
Чем наша беседа может Вам помочь?

- Наверное, ничем. Я не собираюсь меняться. Я – такой, какой я есть.
Для всех я – успешный бизнесмен. Никто и не догадывается о моем увлечении.
Жена знает, но она – человек понимающий. Со мной рассталась, но и о причине нашего разрыва никому не сказала: не захотела, чтобы у меня проблемы возникли. Как-никак – семь лет вместе прожили, и любовь была, даже, может быть, и осталась.

- Но раз уж Вы согласились поговорить с незнакомым человеком, значит дело дрянь?

- Возможно, и так. Хотя, какое это имеет значение?
Какая теперь разница, почему мы в этой машине, и стреляем по воронам?
Задавайте Ваши вопросы, и забудем о встрече.

- Зачем Вы стреляете в ворон?
Ради чего?
И если уж в ворон, то почему – не в голубей или не в животных?
Почему просто не стать охотником? Купили бы ружье – и на уток или гусей. Всё же, общественное мнение к охотникам относится лояльно, а стрельба по воронам ради убийства – как-то не по-человечески, не гуманно. И называете Вы себя не охотником, а кроукиллером. Что-то антиобщественное в этом названии, протест какой-то.
Чего Вы этим добиться хотите?
Убивать ради удовольствия? Так иногда волки делают: передушат всё стадо, и ничего не съедят или собаки с отклонениями, у которых "крыша", образно говоря, съехала.

Борис усмехнулся: - Вы намекаете, что и у меня тоже "крыша" в отъезде?

- Нет, конечно же, но ведь есть причина или убеждение, что-то Вас толкает заниматься этим?

- А Вам это интересно?
Может я просто несчастный человек, которого недолюбили, недоласкали, который всю агрессию, внедренную в него обществом, жизнью, судьбой, вымещает на воронах?
Никому ведь я плохо не делаю? Убью несколько ворон – и целую неделю спокойный, как удав.
Друзья меня знают, как уравновешенного и сдержанного в своих чувствах и эмоциях человека.

- Киллер и должен быть уравновешенным?!

- Какой я киллер? Вы что, так и не поняли, зачем мне это надо?

- В принципе, понятно: нашли козлов отпущения в виде ворон и тешите себя мыслью, что не людей убиваете.

- Не знаю, но людей я точно не собираюсь убивать, я – не изверг и не преступник. Охотники медведей, лосей бьют, птицу стреляют, они – тоже потенциальные преступники?

- Охотники не называют себя bearkiller (убийцы медведей) или harekiller (убийцы зайцев), или как-нибудь еще со словом "убить"?
К чему эта игра в иностранные слова?
И раньше, пятьдесят–сто лет назад, мальчишки стреляли в ворон и в голубей из рогаток. Но они не называли себя убийцами! Это были всего-навсего жестокие детские шалости.
Похоже, Вы либо в детстве недошалили, либо из детского возраста до сих пор не вышли.
Разумный взрослый человек не будет тайком "гасить" пернатых, пусть даже сорных птиц, к каким горожане относят ворон.
А Вы не пробовали бороться с воронами другими методами?
Откуда берутся вороны в городах? От помоек, от мусора. Будет на улицах чисто – и вороны перестанут в таких количествах летать.
Всё же, непонятно, почему жертвами стали вороны? Тем более, теперь, когда их в городе стало намного меньше, чем двадцать лет назад. В то время в рыбинских парках на огромных тополях сидело столько метких бомбардировщиков! Как-то раз мы шли с другом. Бомбежка с неба шла крупная. И друг похвастался: "Меня, - говорит, - в эту зиму еще ни одна ворона не зацепила". По иронии судьбы, буквально через несколько секунд, ему на нижнюю губу упал смачный подарок. Мы тогда долго хохотали. И рассмеялись еще сильней, так как и мне тоже черные бестии повесили белый орден на рукав новой куртки. Но это было раньше. Теперь-то чего Вы к воронам привязались?

- Именно за все "хорошее", что они делают. Они – злобные и мстительные существа. Они всё понимают. И ненавидят всех людей, насмехаются над ними, ставят себя выше человека!

- Это всё глупости какие-то. Ворона – обычная птица, сообразительная – здесь трудно поспорить, но она неспособна испытывать человеческие чувства. Всё, что Вы ей приписываете, свойственно только человеку. Один философ однажды сказал: "Чем больше я узнаю людей, тем больше я начинаю уважать собак".

- Хорошо, я не буду голословно спорить. Я не хотел, но теперь, думаю, имеет смысл рассказать свою историю, как я стал кроукиллером.
К слову, о том, что я – кроукиллер, я узнал не так давно. Началось все гораздо раньше.


Когда я учился классе в пятом – шестом, в моем распоряжении оказалась старенькая пневматическая винтовка. На летние каникулы я отправился к бабушке в деревню, прихватив ружье с собой. Предварительно я запасся пульками. Тогда их в продаже не было. Так я у школьного военрука выклянчил целую пачку. Незамедлительно приступил к увлекательному занятию: стрельбе по всяким разным предметам. По бутылкам, консервным банкам, по самодельным мишеням. Вскоре мне это порядком надоело.

В огороде было много птиц. Я переключился на них и так увлекся охотой, что не заметил, как прошел целый день.

Стрелял я немного, больше меня занимал процесс ожидания: я брал пример с нашей кошки, которая охотилась за воробьями. Она долго подкрадывалась к намеченной цели. А потом резко прыгала на добычу. Допускала множество осечек, но иногда прыжки заканчивались победой. Также и я. Не умея толком стрелять, да еще из не пристрелянной, со сбитым прицелом, винтовки, я допускал много промахов. Но когда впервые с веток яблони чуть ли не мне на голову упала первая птичка, я был, к своему удивлению, очень рад.

Надо сказать, что я всегда очень болезненно реагировал, когда кошка приносила домой пойманных пташек. Мне их было очень жаль. А тут – совершенно другие ощущения. Но эти перемены меня не сильно встревожили. Более того, я продолжил охоту.

Вскоре пернатые почувствовали опасность. И перестали залетать к нам в огород.

Я устремил свой взор на соседний огород. Там тоже были яблони, кусты с вишней, на которые время от времени садились маленькие птички. Особенно много их было утром. Именно в утренние часы я начал по ним стрелять.

Меня очень забавляло, когда наша соседка, выходя на очередной осмотр своего огорода, обнаруживала там убитых птиц и с досадой причитала, несправедливо ругая распоясавшихся кошек, которые житья пернатым не дают, "совсем оборзели".

Лето подошло к концу, пришло время отдавать винтовку. Что я и сделал. На этом моя начальная карьера кроукиллера закончилась.

Лет десять я не стрелял по птицам, потому что: во-первых, было не из чего, а во-вторых, потребности такой я в себе не наблюдал. Но, как известно, аппетит приходит во время еды. По-настоящему "кушать" мне захотелось после одного случая, который оказал на меня мощное воздействие, под влиянием которого я нахожусь и по сей день.

Вражда

Началось всё с благих намерений. Мы с женой застеклили балкон. Но допустили одну ошибку. Когда настилали деревянный пол, то между бетонной плитой и досками получилось пространство, достаточное для того, чтобы под нашим полом вороны решили свить гнездо. Кто когда-либо сталкивался с подобной проблемой, поймёт.

Утром, ровно в 5.30 мы с женой, словно ужаленные, вскочили с кровати от жутко громкого стука. Ощущение, словно тебе стучат по голове. Откуда доносился стук, мы сначала не поняли. Но потом... засмеялись. Вышли на балкон, топнули по полу, и из-под нашего балкона вылетели две серые вороны. Они сели на стоящее неподалеку дерево, и уставились на нас. Мы погрозили им, зевнули и отправились спать дальше. Минут через десять стук повторился. Вороны не унимались и не собирались отказываться от своей идеи: свить под нами гнездо.

На следующее утро всё повторилось. Ровно в 5.30 мы опять проснулись от жуткого стука. Поединок продолжался.

Через неделю, от систематической утренней нервотрепки, я не на шутку разозлился. Даже в выходные мы не имели возможности нормально выспаться. Я даже заметил, что теперь я стал просыпаться в 5.25, и лежал в напряженном ожидании, когда заработает вороний будильник. Он никогда не подводил и не опаздывал.

Нервы мои были на пределе. Я, тайком от жены, взял у приятеля пневматику и ранним утром был в полной боевой готовности.

После знакомого стука я выскочил на балкон с заряженной винтовкой и нажал на курок.

"Вороньи похороны"

Впоследствии я узнал, что все произошедшее после моего выстрела, на языке кроукиллеров называется "вороньими похоронами". А произошло вот что.

Ворона от выстрела упала с дерева вниз.

Но, через несколько секунд (не минут!), к моему балкону прилетело сразу несколько десятков (!) ворон.

Мне стало жутко: я почувствовал, что они сейчас бросятся на меня.

В какой-то момент я испугался и даже хотел уйти с балкона. Но потом мною овладел азарт. И я начал стрелять направо и налево. А ворон с каждой минутой становилось всё больше и больше.

В самый разгар "пиршества" на балкон вышла моя жена: - Что здесь происходит?!

Мне стало стыдно, но я не мог сразу остановиться и продолжал целиться в очередную "серую бестию".

- Немедленно прекрати! Или я выброшу это ружье с балкона! – закричала она.

Я сдался и остыл.

- Если я ещё раз увижу такое, я от тебя уйду. Пусть это будет со стороны выглядеть необдуманным поступком, но я не стану жить рядом с таким человеком. И мне наплевать, что это всего лишь серые вороны. Они – птицы, и я не хочу, чтобы они погибали от твоих рук. А ружье немедленно унеси вон из нашего дома! Так я и сделал, несмотря на огромное желание повторить прерванную вакханалию.

Проблему с воронами мы решили по-другому: заколотили все щели, через которые птицы пробирались под пол. И по утрам стали спать спокойно.


Прошло несколько лет. Неожиданно мои дела пошли резко в гору. Я сделал хорошую карьеру. Появились деньги, считать которые даже моей бережливой жене надоело. И тогда я решил, что куплю винтовку и попробую пострелять по воронам. Разумеется, ширпотреб покупать мне не хотелось.

Я проконсультировался со знающими людьми, и остановил свой выбор на этом железном друге, - Борис похлопал свою винтовку по буковому прикладу, - через знакомых купил без лицензии: на такую мощную пневматику необходимо получать специальную лицензию (если начальная скорость вылета пульки выше 150 м/с), поставил оптический прицел, запасся качественными тяжелыми пульками со смещенным центром тяжести. Первоначальная покупка всего обмундирования обошлась мне в 75 тыс. рублей.

Интересуясь стрельбой, я впервые узнал, кто такие кроукилеры. И решил попробовать: стал охотиться на ворон из машины.

Но я, из-за своего увлечения кроукиллерством, потерял жену. Она, когда узнала о моем увлечении, подала на развод, хоть и продолжает меня любить. Но она – человек принципа: "такой, как я – живодер – не должен быть ее мужем".

Я прекрасно понимаю, что людям иногда приходится стрелять в животных: отстрел бездомных собак, кошек, диких птиц ведется из соображения безопасности общества и ликвидации переносчиков всевозможных инфекций. Но в повести Булгакова "Собачье сердце" я в герое Шарикове нахожу некоторое сходство с собой. Я, хоть и не хочу того, но подвержен какому-то патологическому желанию стрелять по воронам, именно по воронам: ни голуби, ни воробьи, ни другие животные – я вообще противник охоты.

Если кто-то читал "Лолиту" Набокова, то там, по замыслу автора, все началось с нереализовавшейся сексуальной потребности мальчишки. Психологи называют это квази-потребностью: стремление закончить начатое. Вот он, когда подрос и начал гоняться за Лолитой, пытаясь завершить то, чего ему не удалось в детстве. Со мной произошло тоже что-то похожее: какой-то внутренний убийца проснулся во мне в тот момент, когда я начал воевать со стаей агрессивно настроенных ворон. Но жена меня остановила. А квази-потребность осталась. И я до сих пор – заложник этого пагубного чувства.

Видимо поняв, что излишне разоткровенничался с незнакомым человеком, Борис замолчал...


Кем для него являются обычные вороны? Может они олицетворяют собой темные стороны его собственной личности? Неизвестно. Но не хотелось бы, чтобы подобное отклонение кем-то воспринималось, как обычное хобби.

Кроукиллерство в том виде, в каком оно проявляется в Борисе и подобных ему убийцах ворон, больше, всё-таки, похоже на болезнь, от которой, уверены (!), обязательно можно найти лекарство...

Павел Павлов