остросаблин, читай - про детишек:
http://izvestia.ru/news/323514Пропили малыша всей деревней
"Известия" продолжают выяснять, почему в России убивают детей. В понедельник мы рассказывали про Полину Малькову из Красноярска. Во вторник речь пойдет о Ване Волкове. Пишем мы об этом потому, что из единичных случаев уже складывается страшное явление.
Когда Ваню решили искать, у родителей нашлась единственная фотография cына. Здесь ему один год
Думали - сбежал, паршивец
Раньше деревню Лычково в области знали потому, что здесь стоит единственный в стране памятник детям, погибшим во время Великой Отечественной. А теперь знают - потому что тут убили 5-летнего Ваню.
Деревня не искала мальчика целые сутки. Даже родители не хватились. Переполох поднял участковый. 2 апреля, обходя Лычково, он заметил, что возле дома Волковых не играет с собаками, как обычно, маленький Иван. Вошёл в дом. Там спали взрослые. Ребёнка нигде не было. Поговорил с соседями. Те ничего вразумительного сказать не смогли. Наведался к заведующей садиком, куда Ваня ходил от случая к случаю. Там узнал, что мальчика в последний раз видели вечером в воскресенье -- почти сутки назад. Но никто (!) не бросился на поиски.
Участковый поднял весь поселок. Охотники прочесывали лес, а милиционеры искали Ваню у знакомых и в заброшенных домах. Думали -- сбежал, паршивец, и щенка прихватил. Готовились дать ему трепку.
Но в среду Ваню нашли в деревенской канаве. Он лежал третьи сутки -- рядом с убитым щенком, которого взял погулять. Эксперты говорят, что по характеру ран можно догадаться: ребенок пытался увернуться, а его били по затылку и по темени, чем-то острым рассекли лоб и висок. От семи несильных ударов Ванька упал, его оглушили восьмым и столкнули в канаву с водой. Метр шириной, полметра глубиной -- как раз чтоб утопить 5-летнего мальчугана. Когда его нашли, то увидели в зажатых кулачках обрывки травы. Он пытался выбраться, подтянул ноги к животу, но захлебнулся.
Написать заявление о пропаже ребенка Светку заставили милиционеры
Канава, в которой нашли Ваню, -- посреди деревни. Но в тот день деревня праздновала Вербное воскресенье. Праздновала так, как отмечает любое воскресенье в году. И криков ребенка никто не слышал. А потом в канаву просто не додумались заглянуть.
Ванька всем хотел помочь...
В Лычкове удивлялись: как это у непутевой Светки, которая когда-то отсидела 5 лет за кражу, растёт такой славный парнишка.
-- Иван всегда был чистенький, одет добротно, -- говорят продавщицы в местном магазине, -- совсем безобидный, тихий. Только говорил плохо. С собаками возился, очень их любил. А его в деревне любили, он хотел всем помогать. И Светка... Ванька у нее третий был, поздний. Она ему всё самое лучшее покупала. Пусть маленько совсем -- зато качественное.
Но говорят и другое: Светка сама сына и прибила! Она вроде как часто поколачивала мальца. Могла и зашибить ненароком.
-- А чужим его за что убивать? -- судачат в Лычкове.
Тех, кто грешит на Ванину мать, немного.
-- Да чтоб у них языки поотсыхали! -- и Волкова топает ногой на тех, кто обвиняет её. Потом всхлипывает: -- Ванечка мой.
Я вхожу в комнату Вани и столбенею: в доме Волковых такая нищета, что это и домом не назовешь, а эта комната оклеена детскими обоями -- веселенькими, голубыми, с ежиками. На спинке дивана в рядок сидят Ваньки игрушки -- плюшевые утята, зайцы и мишки. И старенькие, потрепанные детские книжки лежат горкой на стуле "Тараканище", "Мойдодыр", "Кто сказал мяу?".
Света вдруг зажмуривается:
-- Это он убил, он, он, он! -- она стучит кулаками по столу, и слезы брызжут из глаз. -- Это Карлик... Он Ванечку задирал, бил его...
Если с Карликом милиция не разберется, мы уж тут сами
-- Их "попами" все кличут, -- говорит мне 12-летний пацан и называет фамилию.
Этого семейства боится вся полуторатысячная деревня. Насколько силен этот страх, я поняла практически сразу же. Как только я пыталась заговорить с местными о Вовке-Карлике или о Ване, взрослые испуганно шарахались и вместо ответа кричали: "Вы что, хотите, чтоб мне дом сожгли?! Или чего похуже сотворили?!"
Мы не будем называть фамилию в интересах следствия, в милиции их и так хорошо знают. Карлик -- младший из отпрысков этой многодетной семьи. Он задирал и бил не только Ваню Волкова. Доставалось всем детям в Лычкове, кто младше или слабее Карлика. Даже девочек не щадил. Стонут и старики, к которым Карлик забирается домой, отнимает продукты и деньги. Может и ударить -- сил справиться с ним у пожилых людей нет, потому что Карлик он -- только по кличке, а так -- здоровая 11-летняя мразь.
Больше всего боятся в Лычкове те, у кого есть маленькие собаки и кошки.
Карлику ничего не стоит подойти и переломить хребет щенку. Спокойно сломать лапу маленькому котенку. Или поджечь шерсть. Или привязать камень и утопить. Кстати, в доме у "попов", за разбитыми стеклами и перекошенными стенами, все время жалобно кричит щенок. Даже думать не хочется, почему он кричит.
Недавно Карлик учинил погром на местном кладбище. Порушил кресты, повырывал цветы на могилах. И что? А ничего.
-- Ну, попеняли ему, ай-ай, как тебе не стыдно, -- вздыхает пожилая женщина, -- а потом пошли кресты заново ставить.
Этого малолетку защищает закон. Еще три года, пока не достигнет возраста уголовной ответственности, он может спокойно развлекаться в Лычкове.
-- Нам даже представить страшно, что он за эти три года еще учинит! -- качают головами соседи.
А кроме того, твердят соседи, семья "попов" -- многодетная, и за это ей от властей -- большое уважение.
-- Я и пожаловаться на них не могу! -- всхлипывает женщина. -- Как же, у меня-то один всего, а они -- многодетные! Так мой-то хоть и один -- зато нормальный, работает...
-- Но вы-то сами можете Карлика хотя бы побить разок? -- спрашиваю наконец у стонущих жителей Лычкова. -- Вас же много!
-- А что мы сделаем? -- разводят руками люди. -- Ему раз замечание сделаешь -- он брату пожалуется, дом нам подожгут.
Карлика давно бы приструнили своими силами, кабы не клан "попов". Почему их боятся -- загадка. Обычная деревенская нищета. Дети целыми днями попрошайничают у магазина. Старший из братьев, правда, сидел 5 лет за грабеж. За убийство сидел, говорят, отец.
В милиции не исключают, что 11-летний живодёр с кошек и собак мог переключиться на ребенка. Карлика видели последним, с кем уходил от дома Ваня. И как только мальчик пропал -- "попы", говорят, затихли. Карлика не видно и не слышно. Нам с ним и его семьей переговорить не удалось -- они все сейчас не вылезают с допросов в милиции.
Но теперь "дозрела" и деревня.
Может быть, Ваня отдал жизнь за то, чтобы чаша терпения местного народца вдруг переполнилась. Здесь говорят: если с Карликом милиция не разберется, мы уж тут сами.
Вместо эпилога
Всё, что произошло в последнее время с детьми в Красноярске и Новгороде, никак не укладывается в голове. До чего мы дошли, если маленький мальчик своей смертью разбудил целую деревню, если просить прощения у девочки пришла чуть ли не половина почти миллионного Красноярска? Даже звери не бросают своих детей на произвол судьбы, оберегая их от опасностей взрослого мира. В Красноярске проходят мимо плачущего ребенка, которого кроет матом какой-то мужик, -- сто свидетелей уже набралось в прокуратуре. В Лычкове днями не замечают пропажи мальчишки.
Красноярск, Лычково... Мы подробно рассказали и о той, и о другой страшной трагедии. Мы делаем это не для того, чтобы смаковать подробности или пугать читателей. А чтобы страна очнулась и начала защищать права самых слабых из нас.
Один милиционер в Новгородской области, размышляя о гибели Вани, заметил: "Да не нужен был никому, вот и прибили". Я содрогнулась, но потом подумала: может, он и прав... Ваня оказался не нужен ни матери, ни отцу, ни односельчанам, ни детсаду... Что уж там говорить о попечительских советах и милиции, которые должны были сделать все, чтобы Ваня не лежал в канаве в Вербное воскресенье. Мы не знаем, кто убил его, но неужели только его смерть может остановить (если остановит) людей, терроризирующих целую деревню?
И если и дальше воспринимать то, что случилось в последнее время в разных концах нашей страны, как случайность; если не замечать, сколько их, не обихоженных детей, то скоро гибель человека, не дожившего и до 10, станет для нас нормой.
http://izvestia.ru/news/351300Карлик-убийца оказался выше закона
В Лычкове на Новгородчине, где два года назад был убит маленький Ваня Волков, опять разыгралась драма: там изнасилована 7-летняя школьница. Имя насильника знают все - включая милицию и прокуратуру. Поселок от него стонет давно. А сам он остается безнаказанным. Потому что ему нет 14 - возраст, с которого преступника можно привлечь к уголовной ответственности. "Известия" побывали в Лычкове еще раз. И вывод, сделанный там, пугает: законы таковы, что рецидивист-малолетка - это тупик, из которого нет выхода
Этот подросток держит в страхе всю деревню
Про деревню Лычково "Известия" рассказывали весной 2007 года. Живет там один... По прозвищу Карлик. Может перебить спину котенку, смеха ради повесить собаку. А в тот год в Лычкове пропал ребенок - 5-летний Ваня Волков. Когда его нашли, выяснилось, что убил его этот самый Карлик. Оказывается, Ваня стал защищать от живодера своего щенка, тогда Карлик сначала убил собаку, потом - маленького хозяина. Он сам во всём признался. Правда, не сразу: сначала запирался, боялся наказания...
Наказания не было: 11-летнего малолетку к суду не привлечь и в тюрьму не посадить. Тогда его поместили в психиатрическую больницу. На полгода. Но деревня обрадовалась передышке. А многие даже надеялись, что их надолго избавили от исчадья.
Единственный в деревне, кто понимал, что будет, когда Карлика выпишут, был лычковский Анискин - участковый Алексей Карасев.
- Люди ко мне идут с упреками: с одним малолеткой справиться не можешь! - машет рукой Карасев. - Стыдно им в глаза смотреть! А что я сделаю? Выезжает опергруппа - и только пальцем погрозить ему можем. Меня ведь даже не предупредил никто, что он возвращается из больницы, я узнал об этом, когда всё по новой в поселке началось...
После шести месяцев лечения Карлик усвоил главное: его не накажут! После убийства боялся. А вышло что? Забрали из дома, где грязь, вонь, дыры в стенах и нечего есть, и отправили в больничку - чисто, кормят хорошо, лежи себе...
Сейчас Карлику тринадцать. Этой весной он изнасиловал 7-летнюю девочку.
Нелюдь вернулся
- Первый "звоночек" был, когда кто-то залез на территорию нашего ПТУ, украл огнетушитель, да и бросил его неподалеку, - рассказывает участковый Карасев. - Потом сразу две семьи обратились: их детей Карлик побил и отнял у них деньги.
Затем, говорят односельчане, он до полусмерти запинал ногами и палкой местного цыгана - безобидного пьянчужку, прикорнувшего на улице. Просто так, смеху ради. Пьяница спал и не мог ответить.
Ближе к весне как-то вечером в Лычкове загорелся вагончик-магазин. Незадолго до пожара продавщица и владелец видели, как Карлик бегал вокруг. Он для начала завязал веревками замки на дверях, чтоб изнутри не открыть было.
- Я заметил, что он там возится, дверь толкнул - не открывается! - вспоминает хозяин магазина Саша. - Ну, позвонил, нас развязали. А через какое-то время слышу - что-то трещит... Выскочил, а тут уж полыхает все! Только холодильник и успели вытащить...
Вагончик сгорел дотла вместе с товаром. Хорошо, что никто не погиб. Поджигателя, как вы понимаете, не наказали: маленький еще.
- А сами-то не надумали с ним разобраться? - осторожно спрашиваю владельца магазина. - Ну, по-свойски как-то...
- Да вы чего! - таращит глаза Саша. Я уж подумала, возмутится, что ему самосуд предлагают. А он продолжает: - Это Карлику все с рук сходит, а нас-то посадят за него... И потом, страшно: я, вон, опять магазин открыл, так он ведь и новый сожжёт, ему-то что...
Но происшествие минувшей весной стало последней каплей. Впрочем, про "последнюю каплю" в Лычкове кричали ещё два года назад, после гибели Ванечки.
В конце марта, в последний день школьных каникул, Карлик изнасиловал первоклассницу. Маленькая Аленка (имя изменено) приходится Карлику племянницей. Это дочка его старшей сестры.
"Он у меня мирный, он в церкву ходит"
Их семью в Лычкове кличут Попами - по деду Любы Степановой. А с некоторых пор - ещё и по её новому "увлечению".
- Она ещё после убийства Вани сильно набожная стала, - усмехается участковый. - Всё в церковь ходит и сынка водит. Он из церкви выйдет - и идет бить кого-нибудь.
Даже фотографироваться Люба Степанова согласилась только в платочке. Торопливо накинула, благостно улыбнулась, не разжимая губ, потом головой качает: "Я к Господу обратилась!"
Их дом - как раз напротив церкви. И в трёх домах от Ваниной мамы.
- Чего мы ей сделали-то, что она от нас нос воротит? - искренне недоумевает Люба по поводу соседки.
В доме грязь несусветная и вонь, из всех щелей лезет страшная нищета. Здесь толком никто не работает.
- Ну, я, это, в лесу работаю, - обнажив беззубую улыбку, сообщает Люба.
- Ягоды собираем, - быстро вставляет её смышленая дочка Нина.
- Ага, металлолом! - радуется мама.
Видно, что она женщина сильная. И неглупая. Для своих шестерых детей она авторитет. Пожалуй, единственный. На вопрос о младшем (и я называю Карлика по имени) она всплескивает руками и заводит скороговоркой:
- Это ж всю жисть! Как что произойдёт - так на моих детей! Милиция на меня злая, оттого стали меня через детей доставать! Я ж шестерых одна ростила! А они! На старшего наговорили, и на дочку, и на Женечку...
Старший сын Любы и средняя дочь сидят по тюрьмам. Женечка - средний. Несколько лет назад он проходил по делу о групповом изнасиловании ребёнка, но по малолетке избежал наказания. Есть ещё дочь Татьяна (мать Аленки). Она алкоголичка.
- А теперь на Вову! - продолжает причитать Люба (Вова - это и есть Карлик, мы по закону не можем называть имени подростка, но матери можно). - Они на кладбище сами всё порушили, а на Вову сказали!.. А Ваню мать его сама убила!..
- Так что там с Алёнкой произошло, - перебиваю её крик.
- С Алёнкой? - глаза у Любы бегают, но она улыбается и руки о юбку вытирает. - А ничего и не было... Вова её домой загонял, она и закричала, а Танька на его накинулась с бухты...
- Так Вова не виноват ни в чем?
- А я что говорю? - подхватывает Люба. - Он у меня мирный, он в церкву со мной ходит, такой мальчик хороший!
"Как сексом занимаются, я видела"
Всё, что произошло с Алёнкой, известно с её слов. И вот что поразило в её рассказе врача, который проводил осмотр девочки: она говорила обо всём абсолютно спокойно, как о чём-то неприятном, но не о трагедии. Была весёлая, интересовалась, что тут у доктора в кабинете. И это ребёнок, которого только что изнасиловали?
"Он меня раздел, бросил на кровать, сорвал одежду! - сообщила девочка доктору. - Потом стал это делать - как сексом занимаются, я видела. Я кричала, но он не обращал внимания".
- Такое ощущение, что в семье она привыкла видеть это, и не обязательно по телевизору, - добавляет врач.
В школе тоже говорят: в первый день после каникул Алёнка на занятия не пришла, но потом появилась и вела себя как ни в чем не бывало.
- Мы делали всё для того, чтоб не травмировать девочку, - рассказывает директор Ольга Кульчицкая, - но она и без этого выглядела как обычно, вполне жизнерадостной.
У меня, конечно, возник вопрос: может, и не было никакого насилия? Может, ребёнок все выдумал? Тем более что предполагаемому насильнику - 13 лет...
- Это он в умственном развитии отстает, а физически далеко опережает сверстников, - усмехается директор.
Медики считают: было. Просто девочка то ли не очень поняла, что с ней случилось, то ли и вправду дома насмотрелась всякого.
- Он ведь сам признался! - хлопает по столу участковый. - После убийства-то он запирался, говорил - "не я", а тут спокойно всё рассказал. Знает уже, что ничего ему не сделают...
- Здесь корень надо искать в семье, в матери, - считает главврач поселковой амбулатории Татьяна Богданова. - У мальчика крайне выраженная степень озлобленности, и это дефект воспитания. Мать считает, что родила шестерых - это её подвиг, а всё остальное её детям обязан делать кто-то.
"Я мать, прав не лишенная!"
В первый день после весенних каникул не только Алёнка не пришла в школу, но и Карлик. И слава богу, не то могло дойти и до линчевания. Деревня "дозрела", и уже с утра родители атаковали директора с требованием вышвырнуть убийцу и насильника, оградить от него остальных детей.
- А что я могу? - директор Ольга Кульчицкая разводит руками точно так же, как это совсем недавно делал участковый. - По закону он - такой же ребёнок, мы обязаны его учить.
И так уж школа была единственным местом, где Карлику не удается никому навредить. Иначе говоря, удержать его в узде возможно.
- Но чего нам это стоит, если б вы знали, - качает головой директор. - Он парты кидает, так мы просто встаем между ним и детьми.
Если это удается учителям, то почему отпрыском не займется мать? Однако в Лычкове давно поняли, что надеяться на Любу Степанову так же бесполезно, как на помощь закона: оба всегда на стороне Карлика. Оставалось одно: лишить Любу Степанову родительских прав, чтоб уж государство или тот, кто получит "права" на Карлика, с ним разбирались. Этого пыталась добиться деревня. Именно вся деревня: ходатайства в суд подписывали в школе, в поселковой администрации, в амбулатории, в милиции, это поддерживали в прокуратуре и за это переживали все жители.
Но закон и тут оказался на стороне семейства Степановых: суд не нашел оснований, чтоб лишить Любу родительских прав.
- Я мать, прав своих не лишенная! - победоносно бьет она себя кулаком в грудь.
Неподсудные
А может, ребёнок просто болен?
- Не думаю, - качает головой директор школы. - Он прекрасно осознает, что делает. Беседуешь с ним - на голубом глазу врёт, что ничего не знает, а подловишь - сразу соглашается, прощения просит, говорит, что больше не будет...
"Известия" обратились к психиатру Виктору Стяжкину, главврачу питерской психиатрической больницы специализированного типа, где проходят лечение правонарушители, признанные невменяемыми. Доктор, конечно, сразу отметил, что говорить о пациенте, не видя его, дело пустое. Но кое-что добавил.
- Скорее всего, если парень уже попадал в стационар, то его диагноз останется с ним на всю жизнь, - предположил психиатр. - И в случае любого правонарушения он будет признан невменяемым и помещен на излечение.
Что это значит?
Сначала закон дает понять малолетке, что он ненаказуем. Ненаказуема и его мать, потому что многодетная и не пьёт.
Пользуясь безнаказанностью, подросток терроризирует целую деревню. Его отправляют в психбольницу - потому что нет другого способа изолировать его от несчастных односельчан. И тогда он автоматом получает статус "неприкасаемого" на всю жизнь?!
Сейчас Карлик опять лежит в больнице. И опять, как два года назад, в Лычкове надеются, что он не вернется - по крайней мере, пока ему не стукнет четырнадцать. Но он опять выйдет осенью. И опять не будет принимать лекарства, назначенные психиатром, потому что так опять решит его мама. Что потом?
Потом в деревне Лычково будет праздник: отмечать 14-летие Карлика станут, наверное, как ни один другой день рождения. А ещё потом... Может быть, деревня от него и избавится, но какой ценой? Для того чтоб этот малолетка оказался наконец там, где ему, по мнению односельчан, место, он должен еще кого-то убить, изнасиловать, "на худой конец" - ограбить.
Забыла сказать: когда Карлик напал на Аленку, рядом стоял её маленький братик и таращил глаза. Похоже, в семействе Степановых подрастает смена...